Неточные совпадения
«А! что это такое!» — думал он, слушая с дрожью почти
ужаса эти широко разливающиеся
волны гармонии.
Когда мы подошли к реке, было уже около 2 часов пополудни. Со стороны моря дул сильный ветер.
Волны с шумом бились о берег и с пеной разбегались по песку. От реки в море тянулась отмель. Я без опаски пошел по ней и вдруг почувствовал тяжесть в ногах. Хотел было я отступить назад, но, к
ужасу своему, почувствовал, что не могу двинуться с места. Я медленно погружался в воду.
Тетка, ничего не понимая, подошла к его рукам; он поцеловал ее в голову и положил рядом с Федором Тимофеичем. Засим наступили потемки… Тетка топталась по коту, царапала стенки чемодана и от
ужаса не могла произнести ни звука, а чемодан покачивался, как на
волнах, и дрожал…
К стыду человечества, эта циническая шутка для многих облегчила тяжесть впечатления.
Ужас был, но небольшой, и то он чувствовался более к ночи, когда дамам стало представляться, будто из
волн «поднимается голова».
Я не таков. Нет, я, не споря,
От прав моих не откажусь;
Или хоть мщеньем наслажусь.
О, нет! когда б над бездной моря
Нашел я спящего врага,
Клянусь, и тут моя нога
Не пощадила бы злодея;
Я в
волны моря, не бледнея,
И беззащитного б толкнул;
Внезапный
ужас пробужденья
Свирепым смехом упрекнул,
И долго мне его паденья
Смешон и сладок был бы гул.
И темный
ужас заползает понемногу в сердце Меркулова, съеживает кожу на его черепе и
волной холодных мурашек бежит по его спине.
Досадные подозрения раскрывались в ней… Что скажет о ней Макрина? Теперь она, конечно, пошла в людскую и там рассказывает кухарке, шепотом, с гадким смехом.
Волна стыдливого
ужаса пробежала по Елене. Ей вспомнилась кухарка Маланья, — румяная, молодая бабенка, веселая, с лукавым смешком…
Не прошло и получаса, как с ревом, наводящим
ужас, ураган напал на корвет, срывая верхушки
волн и покрывая все видимое пространство вокруг седой водяной пылью. Громады
волн с бешенством били корвет, вкатываясь с наветренного борта и заливая бак. Стало совсем темно. Лил страшный ливень, сверкала ослепительная молния, и, не переставая, грохотал гром. И вой урагана, и рев моря, и грохот — все это сливалось в каком-то леденящем кровь концерте.
Все становились суеверными, не исключая даже неверующих. Заразительный
ужас, как
волны, заходил по дому и по деревне, на которую недавно налегла беда от коровьей смерти, — великого несчастия, приписываемого крестьянами нагону сборного скота на консервную фабрику и необычному за ним уходу. Ко всему этому теперь являлось подозрение, что пожар — не случайность, что крестьяне, вероятно, подожгли завод со злости и может быть нарочно разобрали перила моста, чтобы погубить таким образом Михаила Андреевича.
Эта одновременность ощущений, мыслей, страданий и
ужаса лишает меня опоры, и я — как щепка на
волне, как пылинка в вихре.
Глубоко изнутри взмыл смех и светлыми струями побежал по телу. Что это? Что это? Все происшедшее было для него не больше как лишь смешною дракою! Что в этих удивительных душах!
Волны кошмарного
ужаса перекатываются через них и оставляют за собою лишь бодрость и смех!
Успокоившийся мужик не понимал, что к житейским драмам и трагедиям здесь так же привыкли и присмотрелись, как в больнице к смертям, и что именно в этом-то машинном бесстрастии и кроется весь
ужас и вся безвыходность его положения. Кажется, не сиди он смирно, а встань и начни умолять, взывать со слезами к милосердию, горько каяться, умри он с отчаяния и — всё это разобьется о притупленные нервы и привычку, как
волна о камень.
— Да, я укоряю Его. Иисус, Иисус! Зачем так чист, так благостен Твой лик? Только по краю человеческих страданий, как по берегу пучины, прошел Ты, и только пена кровавых и грязных
волн коснулась Тебя, — мне ли, человеку, велишь Ты погрузиться в черную глубину? Велика Твоя Голгофа, Иисус, но слишком почтенна и радостна она, и нет в ней одного маленького, но очень интересного штришка:
ужаса бесцельности!